Дипломаты Сталина в Каракасе
Страница 2 из 2Март 2005
Знакомьтесь, посол Требин!
Живой интерес к советским дипломатам проявляла самая популярная венесуэльская газета "Ультимас нотисиас". Она являлась органом компартии, и в руководящий состав редакции входили члены КПВ, в том числе Котепа Дельгадо и Педро Бероэс. Именно эти журналисты первыми взяли интервью у советского посла на венесуэльской земле.
Сначала они пытались перехватить Требина в аэропорту Майкетия, но тот перехитрил газетчиков, прибыв в страну на несколько часов раньше запланированного. И все же они сумели пробиться к нему и поговорить на волнующие общественное мнение темы, сидя в кабинете посла под портретами Сталина и Молотова.
Русский посол был экзотичен для венесуэльцев, венесуэльцы в не меньшей степени экзотичны для Требина. Дельгадо угостил посла сигаретой, фотограф щелкнул "лейкой", и на следующий день этот снимок был опубликован в газете под заголовком: "Первая венесуэльская сигарета Фомы Требина".
Его интервью в "Ультимас нотисиас" прочли многие, еще бы - ведь это откровения "представителя Сталина" в Венесуэле:
"Я родился в Смоленске 18 октября 1904 г. В 1927 г. завершил учебу в Горной академии в Москве. В течение 13 лет был профессором и руководителем кафедры Института нефти в Москве. Опубликовал более 40 работ. Принял участие в войне с немцам на Ленинградском фронте. Был награжден орденами: Трудового Красного знамени, Знак почета, медалями за оборону Москвы и Ленинграда. Я женат, и моя супруга также является специалистом по нефти. Я очень благодарен венесуэльцам за ту приязнь, с которой они относятся к моей стране. Я без труда могу объяснить ее тем, что все, кто мыслят реалистически, оценивают Россию положительно, поскольку война, которую ей пришлось вести, была в защиту всех народов на земле. Несмотря на огромные трудности, пережитые моей страной, Красная Армия не остановилась на границе, а двинулась дальше - в Польшу, Югославию, Болгарию, Румынию, Германию, пока не разгромила фашистов и не добилась окончательной победы вместе с нашими союзниками…"6.
Утром 18 февраля 1946 г. Требина принял министр иностранных дел Карлос Моралес. Прозвучали обычные в этом случае протокольные слова, была уточнена дата вручения верительных грамот главе Революционной хунты Ромуло Бетанкуру. Церемония состоялась через три дня во дворце Мирафлорес. Советскому послу были отданы соответствующие почести: перед ним торжественным маршем прошло подразделение батальона "Боливар" в мундирах начала XIX в., военный оркестр исполнил гимны Венесуэлы и Советского Союза. По сообщениям прессы, беседа Бетанкура и Требина была дружественной и сердечной. Во второй половине дня посол посетил Национальный пантеон и возложил венок к подножью усыпальницы с прахом Симона Боливара7.
Фотографии, сделанные во время беседы Требина с Бетанкуром, оставляют двойственное впечатление. Вроде бы обычные официальные снимки, но есть нечто контрастное в "образах" советского посла и венесуэльского президента. Первый раскован, улыбается, явно расположен к продолжительной беседе. Второй подчеркнуто серьезен, одна нога закинута за другую, пальцы рук скрещены. Даже начинающий психолог скажет, что это поза полной закрытости. Бетанкур явно не собирался откровенничать с Требиным. Достаточно взглянуть на протокольные фотографии встреч венесуэльского президента с другими послами, особенно с американцем Франком Корриганом, чтобы понять, что в иных ситуациях Бетанкур умел улыбаться...
После аккредитации посол Требин, не теряя времени, стал наносить визиты министрам. Он помнил о главной задаче, поставленной перед ним Москвой: развитие торгово-экономических связей. После войны Советский Союз нуждался во многом, и Венесуэла могла стать хорошим торговым партнером. Изо всей номенклатуры товаров, которые она могла предложить, Россию не интересовала, пожалуй, только нефть…
В марте 1946 г. посольство стало подыскивать кандидатов в правление Венесуэльско-советского института культуры. Атташе Лев Крылов составил предварительный список, затем посол встречался с каждым из них. В первый "призыв" правления вошли: поэт Карлос Аугусто Леон, композитор и дирижер Висенте Эмилио Сохо, художник Мануэль Кабре, писатель Антонио Паласьос де Фриас, видный политик, близкий к коммунистам, Сальвадор де ла Пласа, профессор Эскалона Ромеро, комедиограф Луис Пераса, ректор Центрального университета Венесуэлы Хуан Оропеса. В заседаниях правления участвовали также Педро Бероэс и Хосе Антонио Мартурет.
Институт культуры начал свою официальную "жизнь" 4 апреля 1946 г. Организационное собрание было проведено в двухэтажном особняке, арендованном в тихом уютном районе недалеко от исторического центра Каракаса. К.А.Леон зачитал проект устава и предложил обсудить его. Дискуссия возникла лишь по одному пункту: кто-то предложил "подкорректировать" название института, заменив в нем слово "советский" на "русский". Для того, мол, чтобы название не было "слишком политизировано". Но "корректировка" не понравилась. П.Бероэс заявил, что слово "советский" подходит больше, потому что с максимальной точностью отражает "реалии страны Советов". Его поддержало большинство присутствующих.
Президентом института был единогласно избран Х.Оропеса, заместителем - А.Паласьос, секретарем по связям и организации культурных мероприятий - К.А.Леон. Общественному мнению страны институт был представлен 24 апреля на торжественном акте, который состоялся в Муниципальном театре. С речью выступил посол Требин, а после него - Антонио Арраис, видный писатель, главный редактор газеты "Насьональ". Темой выступления он избрал поэзию Владимира Маяковского, чье творчество пользовалось огромной популярностью в Венесуэле тех лет, с ее политическими кризисами и социальной борьбой.
В советском посольстве самым надежным (с идеологической точки зрения) членом правления считали К.А.Леона. Он видел в Советском Союзе воплощение прогресса и социальной справедливости. Эту позицию поэт с еще бoльшим жаром отстаивал после поездки в 1948 г. на родину победившего социализма. Его поэмы "Я воспеваю Ленина" и "Москва, город человека" были, без сомнения, самыми "просоветскими" произведениями венесуэльской литературы. Когда началась "холодная война", К.А.Леон с искренним негодованием критиковал и разоблачал Соединенные Штаты, что с наибольшей яркостью проявилось в его документальном исследовании "Смерть в Голливуде". С точки зрения венесуэльца голливудская продукция - это массированная "пропаганда империализма": "Берегитесь, соотечественники, - предупреждал Леон. - Забота о личном обогащении и комфорте по американскому образцу искажает нашу венесуэльскую суть, порождает комплекс национальной неполноценности"8.
Главным "проводником" культурно-просветительской и пропагандистской работы в Венесуэле был Лев Крылов, перешедший на дипломатическую стезю из журналистики ("Комсомольская правда"). Именно он с помощью сотрудника "Ультимас нотисиас" Нельсона Луиса Мартинеса организовал выпуск журнала "Сабадо", в котором разъяснялась политика Советского государства. К сожалению, венесуэльцу пришлось вскоре покинуть столицу по семейным обстоятельствам, и журнал прекратил существование. Однако Крылов быстро нашел выход из критической ситуации. Он был своим человеком в "симпатизирующих Москве" газетных редакциях и через друзей стал "пробивать" пропагандистские статьи и фоторепортажи об "уверенной поступи страны Советов".
Особенно прочные отношения сложились у него с К.Дельгадо и П.Бероэсом, которые при каждой возможности - "по дружбе!" - освещали в "Ультимас нотисиас" различные аспекты дипломатической деятельности Крылова, брали у него интервью на актуальные темы и помещали его фотографии в разделе социальной хроники. Посол Требин, которого венесуэльская пресса также не обходила вниманием, обнаружив в газете очередное фотоизображение своего подчиненного, шутил: "Если так дальше пойдет, то заберут тебя, Лева, в артисты на "Мосфильм"…
Нужно сказать, что внешность Крылова была своеобразной, далекой от канонов мужской красоты и стандартного образа дипломата. Взлохмаченные волосы (никаких прямых проборов!), заметная "косинка" правого глаза (*Один из венесуэльских журналистов, описывая внешность Крылова, так упомянул об этой характерной примете дипломата: "ojos divorciados"), неизменная сигарета во рту, пиджак нараспашку, небрежно повязанный галстук - забота об элегантности представлялась Крылову делом второстепенным. Он был человеком действия, эмоциональным, живо реагирующим на события, и потому к нему никак не подходило штампованное словосочетание "непроницаемое выражение лица".
"Нефтяные страхи" американцев
Фома Требин запланировал несколько командировок по стране, в первую очередь - в нефтяной штат Сулия. (Не будем забывать, что Требин - в недавнем прошлом профессор Института нефти!) Как ученого его интересовало все, связанное с нефтью. О поездке заранее был извещен венесуэльский МИД, и некоторые столичные газеты дали соответствующую информацию.
Однако недели за две до "экспедиции" Требина в главную нефтяную зону страны 50 американских предпринимателей и торговцев, которые вели дела в Венесуэле, через газеты обратились к послу США. В письме говорилось, что коммунисты "заметно активизировались" и лишь срочное вмешательство Вашингтона спасет страну от красной диктатуры, которую готовит Москва через своих пособников, "образованных, интеллигентных людей, посещавших или обучавшихся в России". Из письма "следовало", что подрывную работу в различных регионах Венесуэлы координирует советское посольство. В числе "подписантов" были представители "Дженерал моторз", "Проктер энд Гэмбл" и американских компаний, добывавших нефть в штате Сулия.
Требин выехал из Каракаса 10 августа 1946 г. Сопровождал его 1-й секретарь Леонид Дятко. Маршрут пролегал через штаты Арагуа, Карабобо, Яракуй, Лара и Трухильо. Путешественники были восхищены пышной природой страны, плодородием ее земли. Особенно понравился советскому послу город Баркисимето: своей ухоженностью, планировкой, упорядоченным движением транспорта, массовым возведением жилья для рабочих. Конечно, не обошлось без диссонирующих впечатлений от нищеты, убогости и безысходности провинциальной жизни. Потом, давая интервью по итогам поездки, Требин отметит, что в Венесуэле "еще много социальных контрастов", но что он убежден в решимости Революционной хунты избавиться в кратчайшие сроки от этого "наследия прошлого".
В Маракайбо, столице штата Сулия, дипломаты поселились в отеле "Эскандия". Корреспондент местной газеты "Панорама" был первым "маракучо" (* Так называют себя коренные жители этого города), с которым они познакомились. Венесуэлец не удержался, выразил восхищение внешним видом дипломатов:
— Какие вы крепкие, румяные, энергичные!
Требин, угощая репортера советскими папиросами "Салют", объяснил с улыбкой:
— Мы, русские, хорошо выглядим потому, что нас консервирует климат и к тому же у нас оптимистические взгляды на жизнь"9.
Губернатор штата Фелипе Эрнандес дал обед в честь Требина в салоне "Яхт-клуба". Там он произнес речь, в которой с восхищением отозвался о решающей роли СССР в минувшей войне, его достижениях в мирном строительстве, признанном авторитете генералиссимуса Сталина. Свое выступление губернатор закончил словами:
"Существование Советского Союза - это гарантия того, что в мире больше не появятся тираны с претензиями на расовое превосходство".
Советские дипломаты были глубоко тронуты проявленным к ним вниманием. Жители Маракайбо приветливы, гостеприимны и горячи в своих чувствах, как их прокаленная солнцем земля. Обеды, эмоциональные речи, темпераментные музыканты, исполняющие не только венесуэльские песни, но и "Катюшу", "Очи черные", - как тут не растаять душой и сердцем! Дни пребывания в штате Сулия пролетели быстро, на одном дыхании. И можно с уверенностью сказать, что "совьетикос" видели нефтяные комплексы североамериканских компаний "Креоле" и "Мене Гранде" только издалека, во время недолгих посещений поселков нефтяников Лагунильяс и Кабимас, и для "шпионажа", а тем более "подрывной работы", чего так опасались американцы, не имели ни времени, ни возможности.
По свидетельству Маргариты Лопес Майа, видного эксперта в области американско-венесуэльских отношений, деятельность Требина с первого дня пребывания в Каракасе и советского посольства в целом находилась под "присмотром" военной разведки США и ФБР, а затем и созданного в 1946 г. ЦРУ. Все возрастающее недоверие американцев к союзнику по Второй мировой войне доходило порой до абсурда. В качестве примера Лопес Майа привела отчет советника А.Доусона о посещении им советского посольства. Требин пригласил американца в рамках обычного дипломатического протокола, но и это показалось подозрительным. В засекреченной депеше в Госдепартамент Доусон сообщил, что в ходе встречи было выпито по 8 рюмок водки. Зафиксировал он и тот факт, что "русский посол выпивал их до дна", закусывая бутербродами с икрой. Советник отметил также, что Требин старался быть подчеркнуто радушным, в разговоре признался, что, несмотря на свое специальное образование, никогда не работал на нефтепромыслах. Резюмируя свои наблюдения, американец проницательно отметил: "Советский посол пытался выдать себя за простака" 10.
Конечно, американцы тщательно следили за всеми передвижениями и контактами Требина в ходе визита в Маракайбо. Отчеты, присланные из посольства в Каракасе, были использованы отделом по нефтяным делам Госдепартамента США в секретном циркуляре о росте "красной угрозы" для нефтяной отрасли Венесуэлы. Поездка Требина "увязывалась" аналитиками Госдепа с "сигналами" (часто анонимными) о планах "мирового коммунизма" по проведению диверсионных акций в штате Сулия, чтобы дезорганизовать отлаженную систему нефтепоставок в США. Так, в феврале 1947 г. с американским консулом в Маракайбо связался "некий сеньор", который заявил, что он принадлежит к "советской секретной службе". "Сеньор" поведал, что подготовка диверсий идет полным ходом и он готов сообщить все, что знает, если правительство США обеспечит ему защиту от мести "красных".
Особую тревогу вызвало сообщение (апрель 1948 г.) другого "информатора", сотрудника министерства обороны Венесуэлы. Он рассказал военному атташе Ф.Бендеру, что после завершения работы Межамериканской конференции в Боготе агенты Москвы совершат ряд диверсий на нефтяных объектах. "Информатор" предложил Бендеру провести операцию по проникновению в посольство СССР с целью похищения "сверхсекретного плана развертывания саботажа в Венесуэле". По словам осведомителя, ситуация становилась все более критической, потому что в подвалах советской миссии хранились ящики с оружием и взрывчаткой, которые вот-вот должны были быть переправлены агентам-диверсантам…
Посол Требин вряд ли подозревал о масштабах "нефтяной паранойи" американцев. Он ходил на дипломатические и правительственные приемы, пытался "пробивать" торговые сделки с венесуэльскими предпринимателями, посещал вечера солидарности с испанскими беженцами, мероприятия Института культуры. На выставке венесуэльского искусства, которая прошла в стенах института, посол приобрел на личные средства картину художника Антонио Алькантары "Вид на гору Авила", о чем широко сообщалось в печати и по радио. После этого Алькантара стал модным художником, и его работы активно раскупались венесуэльскими нуворишами и иностранными дипломатами.
На первом официальном приеме, данном советским посольством 7 ноября 1946 г., присутствовал весь цвет столичного общества. Правительственные лимузины с трудом пробивались сквозь нарядную толпу. Гостей у входа встречал Требин, который в парадном мундире и при всех наградах выглядел очень внушительно. Прибыли президент Ромуло Бетанкур с супругой, министры: иностранных дел - Карлос Моралес, внутренних дел -Марио Варгас, развития - Хуан Перес Альфонсо (в его ведении находилась в том числе нефтяная отрасль) и другие. Заглянул "на советский огонек" американский посол Ф.Корриган.
На следующий день в столичных газетах появились репортажи об этом событии. Чаще всего повторялся заголовок "Блестящий прием в советском посольстве". В Каракасе, где роскошные праздники устраивались по любому поводу, получить такую оценку (даже от дружественных органов печати) было непросто. Требин был доволен и тепло поблагодарил за участие в подготовке приема весь коллектив посольства, особенно женщин, пирожки которых шли нарасхват. Именно после этого приема в космополитический лексикон каракасских гурманов вошло слово piroshki.
Казалось, что на горизонте советско-венесуэльских отношений нет ни одного темного облачка.
Но времена меняются. Эйфория общения с русскими дипломатами у венесуэльцев из "элитных кругов" прошла довольно быстро. Уже начиная с 1947 г., все меньше официальных лиц посещало посольские приемы. И все чаще в адрес посольства звучали обвинения в шпионаже и подрывной деятельности.
Шпиономания в "стране пребывания"
Нужно отметить, что к Бетанкуру администрация Трумэна относилась с подозрением. Если посол Корриган направлял в Госдепартамент более или менее взвешенные телеграммы о Революционной хунте и ее главе, то американская военная миссия в Каракасе считала Бетанкура "скрытым марксистом и антиимпериалистом", заверения которого о безусловной ориентации на США не заслуживают никакого доверия. После президентских выборов 14 декабря 1947 г. и победы на них Ромуло Гальегоса тревоги американцев по поводу "надежности-ненадежности" правящей партии AD на время затихли. Но со второй половины 1948 г. ситуация вновь резко изменилась.
"Сигналы" об активизации подрывной деятельности коммунистов на нефтяных объектах страны словно "по разнарядке" поступали из Колумбии, Мексики, стран Центральной Америки и даже с Антильских о-вов. Распространялись все новые выдумки о "советских планах саботажа". Президент Гальегос вроде бы с пониманием относился к обеспокоенности посольства США этой проблемой, но, по оценкам военной миссии и представителя ЦРУ, не проявлял должной энергии и инициативы для выработки срочных совместных мер по обеспечению безопасности нефтепромыслов.
Такой беспечности Ромуло Гальегосу не простили. 24 ноября 1948 г. военные заговорщики отстранили его от власти. Часть министров была арестована, часть перешла на нелегальное положение. Бетанкур укрылся в посольстве Колумбии. Правительство de facto возглавил майор Карлос Дельгадо Чальбо, которого Гальегос знал с юных лет и которому безоговорочно доверял.
Чальбо был "белой вороной" в военной среде, интеллектуалом, получившим великолепное образование в Париже. В посольстве США его ценили. В период правления Революционной хунты он был министром обороны и регулярно информировал американцев о главной внутриполитической проблеме того времени: трениях между гражданскими и военными членами правительства. В беседе с новым послом США Уолтером Доннели (декабрь 1948 г.) Чальбо подробно изложил ему планы будущего военного правительства, дал гарантии полной лояльности Соединенным Штатам, а также обещал прервать отношения с Советским Союзом.
Чальбо пробыл в президентском кресле почти два года, но последнего пункта обещания так и не выполнил. Может быть, потому, что в деятельности советских дипломатов не было ничего "криминального"? Чтобы ускорить поиск "компромата", в мае 1950 г. за посольством было установлено круглосуточное наружное наблюдение. В целях запугивания у его посетителей проверялись документы, их опрашивали, фотографировали.
Сигналы о приближающемся разрыве отношений поступали в советское посольство с удручающей регулярностью. Реакция на них была очевидной: для дипломатического и технического персонала вводилось "особое положение", выходы в город ограничивались, на заднем дворе жгли "лишние бумаги".
Мероприятия в Институте культуры уже не вызывали прежнего энтузиазма. Народу на них приходило все меньше, потому что венесуэльцы не хотели рисковать: шли упорные слухи о том, что военный режим намерен усилить борьбу "с коммунистическими элементами".
В конце 1949 г. Требин завершил свою работу в Венесуэле. Чуть раньше вернулся на родину Лев Крылов. Уезжая, Требин наставлял временного поверенного Глеба Хомицкого: "Проявляйте осторожность, наши недруги ищут любой повод, чтобы спровоцировать разрыв отношений. К этому их подталкивают американцы". Хомицкий последовал совету Требина и свернул деятельность посольства и Института культуры, особенно пропагандистскую, до минимума.
Обстановка все более осложнялась. В ноябре 1950 г. был убит президент К.Дельгадо Чальбо. Покушение организовал генерал Рафаэль Урбина, профессиональный авантюрист. Вскоре и сам Урбина был ликвидирован при довольно странных обстоятельствах. Обе смерти до сих пор остаются загадками в новейшей венесуэльской истории. Одним из вероятных заказчиков убийства считался министр обороны Маркос Перес Хименес. Об этой версии, циркулировавшей в Каракасе, Хомицкий сообщил в Москву, отметив, что Перес Хименес под давлением США был вынужден отказаться от "назначения" на пост президента и уступить его Г.Суаресу Фламеричу. По сведениям советского дипломата, "американцам не нравился национализм министра обороны, который со временем мог стать "карибским Пероном" и доставить немало хлопот в стратегической для США сфере - нефтяной".
В ряде публикаций того времени проскользнули инсинуации о том, что к убийству Чальбо "приложило руку" советское посольство. Следствие вел брат Аугусто Леона, через которого в кинте "Элиса" знали о попытках полиции отыскать "след Советов" в этом преступлении. Слежка за посольством в очередной раз ужесточилась, приняв, по оценке Хомицкого, "совершенно наглый и вызывающий характер": "Мы оказались фактически изолированными от внешнего мира, так как местные граждане, опасаясь за свое благополучие, перестали посещать его. Связи сотрудников были сведены до минимума".
В феврале 1951 г. в Каракас вернулся Крылов, чтобы заменить Хомицкого в качестве временного поверенного. Ему хватило нескольких дней, чтобы убедиться в том, что венесуэльские власти тяготятся присутствием "Советов". Беседы с официальными лицами по конкретным вопросам не приносили ожидаемых результатов: наши дипломаты словно наталкивались на глухую стену. Впрочем, так повелось с самого начала. За годы работы в стране посольству удалось осуществить только одну масштабную торговую сделку: венесуэльские издатели закупили в СССР партию газетной бумаги на общую сумму в миллион долларов! В области культурного сотрудничества, где, казалось бы, шансов на успех было больше, подвижек тоже не наблюдалось, если не считать издание в Москве романа Рамона Диаса Санчеса "Мене"11. Соглашение о публикации произведений Ромуло Гальегоса было заключено значительно позже - из-за сложностей с переводом…
Правительственная чехарда в Каракасе затрудняла и работу венесуэльских дипломатов в Москве, не способствовала проявлению с их стороны каких-либо инициатив по развитию двусторонних отношений. После Покатерры и Габальдона венесуэльскими поверенными были журналист Луис Эстебан Рей (1947 г.) и поэт Педро Франсиско Лисардо (1947-1949 гг.). Венесуэльцы ехали в далекую Россию с опаской, зная, что там их ожидают не только сложные климатические условия и бытовые обстоятельства, но и "политико-идеологические" проблемы. По возвращении в Каракас некоторые венесуэльские дипломаты сталкивались с тем, что к ним "присматриваются" с точки зрения благонадежности. Кое-кто из них по этой причине отказался от дальнейшей работы в МИД.
Между тем, в "Элису" поступил еще один "сигнал" о слежке. Невероятно, но факт: начальник Управления национальной безопасности Мальдонадо Парилья (* Был смещен со своего поста в начале сентября 1951 г. из-за "мягкотелого" отношения к левым, к которым военная хунта причисляла и партию Демократическое действие), встретив в апреле 1951 г. на дипломатическом приеме Хулио Сесара Марина, президента Института культуры, рассказал ему "по дружбе", что наблюдение за советским посольством ведется с секретного поста, расположенного в доме напротив!
В середине мая Лев Крылов получил сведения, что Госдепартамент США в очередной раз выразил недовольство министру иностранных дел Венесуэлы Л.Гомесу Руису в связи с тем, что Каракас все еще сохраняет дипломатические отношения с Москвой.
Судя по всему, прямым отзвуком той встречи стало принятие венесуэльским правительством секретного решения (25 мая) о разрыве с Советским Союзом, когда для этого будет "найден удобный предлог". Об этом решении стало известно Владимиру Кхеку, послу дружественной Чехословакии, и он немедленно сообщил о нем Крылову.
В июле посольство направило в Москву следующее сообщение:
На приеме в честь президента Эквадора член правящей хунты министр обороны Перес Хименес поинтересовался у Крылова, известно ли ему об этих слухах. Получив утвердительный ответ, министр посоветовал не обращать на них внимания, заявив, что Венесуэла - "как малая держава" - проводит политику лавирования и поэтому не заинтересована в разрыве отношений с СССР. Однако на том же приеме один из старых знакомых Крылова в МИД Венесуэлы предупредил его, что США продолжают настаивать на разрыве. Венесуэльское правительство вынуждено подыскивать соответствующий предлог и форму для осуществления этого акта.
Козни тайной полиции
В январе 1952 г. в Каракасе было создано и зарегистрировано "Общество белых русских". Возглавил его бывший царский генерал К.А.Кельнер, который пытался объединить послереволюционных и послевоенных эмигрантов. Их общая численность в Венесуэле достигала в то время 8-9 тыс. человек. "Русский бюллетень", который печатался на гектографе, ориентировал соотечественников на "участие в едином антикоммунистическом фронте":
"Сегодня, когда на основе антикоммунизма происходит мировое объединение, мы остаемся в стороне от этой общей цели, занимаемся взаимными раздорами, сведением личных счетов. Нужно понять, что такая разобщенность идет в ущерб нам самим. Она облегчает нападки наших врагов, а немногочисленные друзья считают нас ненадежными, ибо мы не имеем ни общей политической базы, ни авторитетного представителя. Наконец, мы и сами потеряли веру в свои силы, забыли гордость и достоинство представителей Великой России. Мы должны объединиться в крепкую семью - реальную силу, чтобы противопоставить ее нашему общему врагу - большевизму, в том числе и на венесуэльской земле"12.
В кинте "Элиса" считали, что за попыткой выдвижения Кельнера в качестве лидера русской эмиграции стоят американцы и начальник тайной полиции Педро Эстрада. Развертывать свой "антикоммунистический фронт" в Венесуэле Кельнер мог только против посольства СССР…
Советское посольство в Каракасе "продержалось" до июня 1952 г. Для эпохи "холодной войны" это было, в какой-то мере, рекордным достижением, потому что в Чили, Бразилии, Колумбии и некоторых других странах Латинской Америки миссии СССР к тому времени уже "закрылись".
Конфликтная ситуация с венесуэльскими властями возникла внезапно и быстро завершилась самым радикальным образом.
В июне в Каракас прибыли дипломат Николай Якушев с женой. В аэропорту Майкетия супруги были задержаны агентами тайной полиции. Крылова, который встречал Якушевых, к ним не допустили. Не были толком объяснены и причины задержания. Столь вопиющее нарушение Венской конвенции советские дипломаты восприняли однозначно - явная провокация!
Много лет спустя Педро Эстрада вспоминал об инциденте в аэропорту:
"Как-то в воскресенье мне звонят домой из пункта контроля тайной полиции международного аэропорта Майкетия и говорят: только что прибыл самолет из Гаваны, а в нем - один русский сеньор. Его встречают русский посол и еще один дипломат. Но дело в том, что этот сеньор не может въехать в страну, потому что включен в список лиц, которым въезд запрещен. Я ответил: если он значится в списке, то зачем звонить? Потому, мол, что посол весьма взволнован и недоволен. Ну и что, успокойте его, ведь приехавший дипломат здесь не аккредитован. Прошел час, и мне снова звонят: посол выражает все большее недовольство. Я им приказал отвести прибывшего сеньора в одно из помещений, оставить там под охраной до прилета первого самолета, чтобы на нем его отправить обратно. После этого мне вновь позвонили и сообщили, что русский посол и его помощник пытаются ногами разбить дверь, за которой держат этого сеньора. И тогда я сказал, что если русский посол использует силовые методы, тогда выдворяйте посла таким же способом. Это и было сделано. Посол отправился оттуда в Международный Красный Крест, чтобы сделать заявление, что его избили, и не знаю, что там еще. И как следствие - разрыв отношений с Россией"13.
В официальном заявлении советского правительства о разрыве дипломатических отношений от 13 июня эти живописные детали поведения поверенного в делах Крылова и сопровождавшего его дипломата Михаила Алябьева не фигурировали. Но было указано, что Якушев и его супруга имели въездные визы в страну, выданные посольством Венесуэлы в Мехико. Без всяких видимых причин их арестовали 7 июня в аэропорту и на следующий день незаконно выслали. В отношении Крылова и Алябьева полиция совершила грубые действия, нарушающие элементарные нормы международного права. В ноте было также отмечено, что Луис М.Карраскеро, поверенный в делах Венесуэлы в Москве, пытался злонамеренно исказить суть событий, обвинив во всем советских дипломатов. В заключение подчеркивалось, что венесуэльские власти, судя по всему, пошли на эту провокационную акцию "по указке американских хозяев".
После задержания Якушева в Майкетии его имя прогремело на всю Латинскую Америку. Буржуазная пресса назвала его главным шефом КГБ на континенте. Утверждалось, что помимо ведения разведывательной работы Якушев "координировал деятельность местных компартий". В Венесуэле "в качестве главной задачи" ему приписывалась организация диверсий и саботажа на нефтяных предприятиях. Особую заботу о венесуэльской нефти всегда проявляли американцы. Поэтому легко догадаться, откуда взялась версия о "Якушеве-саботажнике"14. Чуть позже она "перекочевала" в многочисленные книги о росте "советской угрозы" в Латинской Америке.
Советские, а вместе с ними и чехословацкие15 дипломаты покинули страну на борту французского парохода "De Grasse". Пресса уделила этому событию не меньше внимания, чем первым дням пребывания "совьетикос" в Венесуэле. В газете "Эсфера" было отмечено, что общая численность русского и чехословацкого персонала, включая членов их семей, не превышала 50 человек. Имущество двух посольств - личные вещи, дипломатический архив и прочее - уместилось на четырех грузовиках, причем глазастые газетчики ухитрились рассмотреть в багаже изделия венесуэльских кустарей: коврики работы индейцев гуахиро и соломенные шляпы.
...
Дипломатические отношения между двумя странами были восстановлены 16 апреля 1970 г. Противостояние "восток - запад" определяло политическую ситуацию в мире, и воздействие его не могло не сказываться на характере советско-венесуэльских договоренностей об открытии посольств. В частности, была введена так называемая "квота" на дипломатический и технический персонал представительства Советского Союза в Венесуэле - она не превышала 15 человек (без учета членов семей). Особо оговаривалось, что перевозкой дипломатической почты будут заниматься не более двух курьеров, причем пребывание их в стране жестко ограничивалось четырьмя днями. Одновременное пребывание в Венесуэле двух групп дипкурьеров запрещалось.
С отъездом советских дипломатов был "синхронизирован" выезд из СССР в Хельсинки временного поверенного в делах Венесуэлы Луиса Карраскеро и сотрудников посольства.
Можно предположить, что венесуэльцы настояли на подобных ограничениях из-за зловещих легенд, родившихся в первые годы "холодной войны". Одна из них была "озвучена" президентом Чили Гильермо Гонсалесом Виделой в 1947 г. накануне разрыва отношений с Советским Союзом. Он утверждал, что Советы используют курьеров для массированной заброски в страну шпионов, диверсантов и саботажников: "Под личиной курьеров в Чили проникло не менее трех тысяч советских агентов".
Венесуэльский "Желтый дом" вряд ли верил в столь масштабное использование института дипкурьеров для "подрывной работы". Но если судить по служебной переписке в преддверии восстановления дипломатических отношений с Советским Союзом, МИД Венесуэлы решил подстраховаться. "Железный занавес", чуть тронутый ржавчиной, все еще разделял страны…
ПРИМЕЧАНИЯ
1. См.: Relaciones diplomaticas entre Venezuela y Rusia 1856-1996. Documentos. Caracas, 1996, p. 37-42.
2. Gaceta Oficial. Caracas, 7.IV.1945.
3. Здесь и далее приводятся документальные материалы из личного архива Ю.А.Маркова (1918-1994), который работал секретарем секретного отдела Коминтерна, затем сотрудником 4-го управления НКВД, в Комитете информации, а позже (до 1978 г.) - в техническом секретариате ЦК КПСС. В конце 30-х - начале 50-х годов был тесно связан по работе с проблематикой стран Латинской Америки.
4. Латинская Америка, 1985, № 3.
5. Ultimas noticias. Caracas, 15.XII.1945.
6. Ibid., 12.II.1946.
7. Материалы, посвященные церемонии вручения верительных грамот, были опубликованы под общим заголовком "El Himno Ruso por primera vez es tocado en el Palacio de Miraflores". - Ultimas noticias, 22.II.1946.
8. C.A.L e o n. El Hombre y la Estrella. Caracas, 1965.
9. Panorama. Maracaibo, 13.VIII.1946.
10. См.: M.L o p e z M a y a. EE.UU. en Venezuela: 1945-1948 (Revelaciones de los archivos estadounidenses). Caracas, Universidad Central de Venezuela, 1996.
11. Книга была издана в Москве в 1948 г. под названием "Нефть".
12. Всего в 1952 г. было напечатано четыре номера "Русского бюллетеня", после чего его издание прекратилось.
13. G.R e i n h a r d t. Crimen sin castigo. El terror secreto sovietico contra Norteamerica. Chile, 1954, p. 171.
14. Бывший начальник военной контрразведки Кубы Сальвадор Диас Версон выступил с обличительным заявлением о шпионской деятельности Якушева, которое было широко распространено в СМИ Венесуэлы и Латинской Америки. По словам Диаса, о "зловещей активности" Якушева были хорошо осведомлены "центры по обеспечению безопасности в Западном полушарии".
15. Венесуэла разорвала дипломатические отношения и с Чехословакией как "верным сателлитом" Советского Союза.
2. Gaceta Oficial. Caracas, 7.IV.1945.
3. Здесь и далее приводятся документальные материалы из личного архива Ю.А.Маркова (1918-1994), который работал секретарем секретного отдела Коминтерна, затем сотрудником 4-го управления НКВД, в Комитете информации, а позже (до 1978 г.) - в техническом секретариате ЦК КПСС. В конце 30-х - начале 50-х годов был тесно связан по работе с проблематикой стран Латинской Америки.
4. Латинская Америка, 1985, № 3.
5. Ultimas noticias. Caracas, 15.XII.1945.
6. Ibid., 12.II.1946.
7. Материалы, посвященные церемонии вручения верительных грамот, были опубликованы под общим заголовком "El Himno Ruso por primera vez es tocado en el Palacio de Miraflores". - Ultimas noticias, 22.II.1946.
8. C.A.L e o n. El Hombre y la Estrella. Caracas, 1965.
9. Panorama. Maracaibo, 13.VIII.1946.
10. См.: M.L o p e z M a y a. EE.UU. en Venezuela: 1945-1948 (Revelaciones de los archivos estadounidenses). Caracas, Universidad Central de Venezuela, 1996.
11. Книга была издана в Москве в 1948 г. под названием "Нефть".
12. Всего в 1952 г. было напечатано четыре номера "Русского бюллетеня", после чего его издание прекратилось.
13. G.R e i n h a r d t. Crimen sin castigo. El terror secreto sovietico contra Norteamerica. Chile, 1954, p. 171.
14. Бывший начальник военной контрразведки Кубы Сальвадор Диас Версон выступил с обличительным заявлением о шпионской деятельности Якушева, которое было широко распространено в СМИ Венесуэлы и Латинской Америки. По словам Диаса, о "зловещей активности" Якушева были хорошо осведомлены "центры по обеспечению безопасности в Западном полушарии".
15. Венесуэла разорвала дипломатические отношения и с Чехословакией как "верным сателлитом" Советского Союза.