Один из самых знаменитых литераторов ХХ века, наиболее значительный бразильский писатель за всю историю существования национальной литературы скончался год назад, не дожив до своего 89-летия четырех дней. Накануне 90-летнего юбилея, который, увы, пройдет без юбиляра, о нем вспоминают его друзья, известные филологи, специалисты по испано-язычной литературе, супруги Лев ОСПОВАТ и Вера КУТЕЙЩИКОВА.

Трудность состоит в том, что высказано, в том числе и нами, очень многое. Мы не продавали анекдоты, а просто хотели, чтобы в России, которую Амаду очень любил, знали о том, что это был за человек.

Начнем, пожалуй, с духовной трагедии не только Жоржи Амаду, но и всех тех людей, которые мечтали о несбывшемся социализме. В конце жизни Амаду и о марксизме, и о бразильской коммунистической партии отзывался вполне презрительно. При этом до самого конца он сохранял наивное желание, чтобы все люди были равны.

Амаду всю жизнь был за социальную справедливость. Но яростно выступал против всякой идеологии. В одной из его книг, вышедшей в 1987 году в издательстве "Молодая гвардия", должны были быть слова, которые даже тогда опубликовать не решились: "Идеологии - не они ли составляют, быть может, несчастье нашего времени? Разве не сковывают они творческую мысль, пуская ее ко дну, удушая теориями и догматическими доктринами, разве не препятствуют развитию человека, преграждая ему путь незыблемыми канонами? Я мечтаю о революции без идеологии - такой революции, где судьба человека, его право есть, работать, любить, жить полной жизнью не зависело бы от условностей, выработанных и навязанных какой бы то ни было идеологией. Бессмысленная мечта?.. У нас нет более высокого и неотчуждаемого права, чем право мечтать. Единственное, которое ни один диктатор не властен ни ограничить, ни истребить".

В самом конце своей жизни Амаду был уже не за революцию, пусть даже и без идеологии, а за эволюцию. Он верил в возможность мирного справедливого преобразования общества, но не выступал со своими идеями как политик. Он писал романы, а на острые вопросы отвечал в интервью. В мифологической стране Баия, придуманной Амаду (при этом сам он жил в одноименном бразильском штате), есть и горе, и нищета, но прежде всего там есть радость бытия, радость дружбы и мечты. Сартр, которого Амаду пригласил в Бразилию, увидел эту баиянскую цивилизацию, выражающуюся в особых отношениях между людьми.

Жоржи Амаду был человеком вне религий, но считал, что в каждой из них есть что-то хорошее. Он очень любил негритянские культы своей Баии и ужасно гордился, когда его избрали старшиной одной из общин, он заседал рядом с верховной жрицей, участвовал в ритуальных танцах. С уважением относился он и к христианской религии, с симпатией изображал в своих романах священников.

В 1947 году активный деятель компартии и депутат парламента Жоржи Амаду был вынужден бежать от бразильского диктатора Дутры. Сначала в Париж как представитель Движения за мир. Оттуда его выслали вместе с резиденцией Всемирного совета мира. Амаду получил убежище в Чехословакии. Там в местечке Добрис был Дом писателей, где бывали и большой друг Амаду Пабло Неруда, и Фадеев, и Эренбург, и многие другие. В начале 50-х в Чехословакии начались репрессии, погиб Сланский, другие коммунисты. За всем этим стояли Берия и его люди. От Амаду стали требовать, чтобы он перестал встречаться с друзьями, в частности, с семьей Артура Лондона.

Жена Жоржи Амаду Зелия пишет, что именно с дела Сланского начался его духовный кризис. А затем он оказался в Москве в 1953 году в тот момент, когда был дан старт "делу врачей". Незадолго до ХХ съезда нашей компартии Амаду вышел из своей. В 1957 году он приехал в Китай. Там один за другим стали исчезать друзья. Он очень жестко об этом написал.

Первой книгой, написанной абсолютно без идеологических шор, стал роман "Габриэла". В нем он вернулся к самому себе, к своей земле. Пабло Неруда назвал "Габриэлу" "блистательным романом, в котором льются через край чувственность и радость бытия". В Бразилии масса закусочных, ресторанчиков, носящих имя главной героини этого романа. Мы даже видели один сортир, где вместо "Ж" написано "Габриэла", а вместо "М" - "Насиб" (возлюбленный Габриэлы).

В 1988 году мы были у Жоржи и Зелии в гостях. И мы поняли, как его любят на родине, как он известен. Он не мог спокойно пройти по улице без того, чтобы его не окликнули, не потормошили. Мы ходили на рынок с Зелией, и у прилавка со спиртным на нас накинулась орава забулдыг и стала кричать: "Донна Зелия! Мы должны с вами выпить по рюмочке! За вас, за вашего Жоржи, за ваших почтенных гостей!" Мы тогда много говорили. Спросили, кто его любимый писатель. И он ответил: Диккенс - у него нет ни плохих, ни хороших персонажей. Все люди. Все немножечко и то, и се.

Амаду до последних дней помогал герою 30-х годов, пламенному коммунисту Луису Карлосу Престосу, который оказался в абсолютной нищете и забвении. На помощь другу он готов быть прийти всегда, даже если их взгляды стали диаметрально противоположны. Он бы и с компартией не поругался, если бы не Арруда, такой бразильский Жданов, который учил Амаду, как надо писать. Он заставлял его переделывать "Подполье свободы", настоящий гимн коммунистам, говоря, что там слишком много секса. Амаду и взбесился. Можно сказать, что его выдавили из партии сталинисты.

Жоржи Амаду был очень оптимистично настроен по отношению к нашей перестройке, и на следующий год вместе с бразильским президентом Сарнеем, своим большим другом и тоже писателем, приехал в Москву, где не был с 1967 года. Он встретился с Горбачевым, который его сердечно приветствовал, а Раиса Максимовна сказала, что обожает произведения Амаду.

В Сан-Сальвадоре есть что-то вроде фонда Жоржи Амаду, где собраны его книги, архивы. Там хранятся медаль и диплом Сталинской премии "За укрепление мира между народами". Ему предлагали заменить их на Ленинскую, но он сказал: что было, то было. Я ни от чего не отказываюсь. И ему действительно не в чем было каяться, настолько искренне он во все верил, не продавался, как другие, из соображений выгоды. Кстати, денежную часть Сталинской премии, как и многие свои гонорары, он тогда отдал бразильской компартии.

Записала Юлия РАХАЕВА