Реклама
|
Реклама
|
|
Мачу-Пикчу… Не хочется банальностей наподобие «восьмого чуда света» или «затерянного города инков»; мне кажется, руины этого города – не лучше и не хуже сотен других уголков Латинской Америки, которые не столь раскручены туристически, но не менее достойны наших путешествий и увиденные однажды наяву, навсегда станут темой снов и рассказов… И всё же… 
Глядя на этот парящий над облаками город, не могу не думать о Латинской Америке и ее людях, о величии культур ее прошлого и трагическом и преступном настоящем большинства этих стран; о европейском и североамериканском колониализме, превратившем нынешнюю латиноамериканскую историю в некое подобие пошлого и бесконечного телесериала. О том, как миллионам латиноамериканцев местные и иностранные СМИ с детства внушают комплекс культурной и расовой неполноценности, об индейцах, которых сделали людьми третьего сорта на их собственной отобранной и униженной земле, чтобы безнаказанно продолжать грабеж, начатый 500 лет назад. Единственный вид транспорта, которым можно добраться до Мачу-Пикчу, – поезд – был украден у перуанцев и приватизирован во время недавней диктатуры Альберто Фухимори и сегодня демократически за доллары возит к руинам иностранцев. Посещение Мачу-Пикчу стало сегодня привилегией состоятельных туристов из-за рубежа, экономически недоступной для большинства потомков его строителей – перуанцев. Именно здесь, в 1952 году, между двумя молодыми аргентинскими врачами-лепрологами, путешествовавшими по Южной Америке, произошел примерно следующий разговор: - Знаешь, давай останемся здесь, - в шутку предложил старший по имени Альберто, - я женюсь на индианке из знатного инкского рода, провозглашу себя императором, стану правителем Перу, а тебя назначу премьер-министром, и мы вместе осуществим социальную революцию. - Ты с ума сошел, революцию без стрельбы не делают! - серьезно ответил второй, младший. Его звали Эрнесто Гевара. А в своей «Всеобщей песне» Пабло Неруда так обратился к древним зодчим Мачу-Пикчу (в переводе М. Зенкевича): Восстань, о брат мой, к рожденью со мною. Протяни мне руку из зоны глубокой твоего распыленного страданья. Ты не вернешься из каменной глыбы. Не вернешься ты из веков подземных. Не вернется твой голос окаменелый. Орбиты из глаз твоих не вернутся. 
Взгляни на меня сквозь толщу земную, землепашец, ткач, пастух молчаливый, укротитель ставшей ручною ламы, каменщик на лесах строительств, водонос тех слез, что пролили Анды, ювелир с истертой на пальцах кожей, земледелец, за свой посев дрожащий, гончар, погрязший в месиве глины, несите все к чаше новой жизни погребенные старые скорби ваши. 
Шрамы и кровь вашу мне откройте, скажите: меня за то покарали, что в камне нет драгоценного блеска, что земля не дает ни камней, ни зерен. Покажите тот камень, где вы упали, то дерево, где вас распяли когда-то, искрами древних кремней осветите старинные ваши лампады и плети, которыми вас стегали по ранам, топоры покажите с кровавым их блеском. Говорить я устами вашими буду. 
Через землю всю ко мне протяните умолкшие ваши истлевшие губы всю долгую ночь говорите из бездны, как будто к вам якорем я прикован, обо всем расскажите мне - цепь за цепью, звено за звеном и шаг за шагом, наточите ножи, что вы сохранили, вложите их в сердце мое и руку, как реку широкую желтых сверканий, как реку истлевших давно ягуаров, дайте оплакать часы, дни, годы, века слепые, столетья созвездий. 
Дайте молчанье мне, воду, надежду. Дайте борьбу мне, железо, вулканы. Прильните телами ко мне, как магниты. Проникните в губы мои и вены. Говорите моими словами и кровью. 
Переходя на менее высокий штиль, добавлю, что портреты Мачу-Пикчу можно увидеть здесь везде и на всем, включая самолеты одной местной компании: 
И разумеется, из утренних заоблачных развалин нелегкая понесла нас на Уайна-Пикчу – самую высокую гору напротив, восхождение на вершину которой занимает всего несколько часов и является делом чести каждого уважающего себя путешественника. Путь лежит через сельву, которой покрыты здешние горы, но в отличие от амазонских дебрей Пуэрто-Мальдонадо, здесь, на высоте более двух тысяч метров, тропический лес только начинается, и нет бесконечных луж и гигантских желтых рек. Эта часть пейзажа называется cejas de la selva - «брови сельвы». И первым обитателем этих бровей на нашем пути к вершине оказалась эта большая и, наверное, вкусная гусеница: 
Через пару часов подъема можно убедиться, что сверху Мачу-Пикчу выглядит так: 
Во время прогулки, заключающейся в карабканьи-отдыхании-продолжении карабканья, можно еще раз убедиться, то лучше гор могут быть только горы и, разумеется, хоть немного еще постоять на краю. Бескрайняя зеленая масса сельвы, как и всякое море, успокаивает: 
Некоторые здешние акации или мимозы ещё цветут: 
|
|
· Русская тема
· По Странам Континента
· · Человек и Экономика · Форум · Новости · Каталог ссылок · |