Notcoin — будущий дроп от TON/Telegram

Сиреневый туман Сантьяго
Страница 3 из 5

Константин Сапожников
Статья опубликована в журнале "Латинская Америка" № 7-8 за 1996 год.
ОБ АЛЬКАЛЬДЕ, КОТОРЫЙ ТАК ПОХОЖ НА МЭРА МОСКВЫ


Кто самый главный в Сантьяго? Всемогущий "хозяин" столицы — Хайме Равинет, которому около 50 лет и который справедливо считает себя современным административным работником, специалистом по "кризисным коммунальным явлениям", умеющим разобраться в многочисленных проблемах города, вычленить главные и за короткое время разрешить их. Динамичный, легкий на подъем рыжеволосый алькальд отрицает кабинетный стиль работы: раздачу нагоняев по "вертушке" (извините, по сотовому телефону), многочисленные совещания, откладывание сложных решений под предлогом "неизученности вопроса".

Хайме Равинет.

"Начальники" коммунальных служб волей-неволей переняли стиль неугомонного Равинета, который как-то назвал себя "почетным муниципальным инспектором": "Когда иду по улицам, я проверяю все. Я вижу рытвины на асфальте, мусорные кучи, погасшие светофоры. Смешно, но, бывая в других городах, я машинально отмечаю недостатки и сигнализирую о них тамошним алькальдам..."

Панорама г.Сантьяго с горы Санта Лусия. Внизу справа — главная магистраль города Аламеда и Католический университет.


Его заботит не только день сегодняшний, но и будущее чудовищно разрастающегося мегаполиса с его небоскребами, перенасыщенными транспортными артериями, стремительно увеличивающимся населением, которое вот-вот перевалит за шестимиллионную отметку. Алькальд ненавидит хаос, беспорядок и безответственность и пресекает их незамедлительно. Наверное,поэтому недружественная критика окрестила его "диктатором".

"Если ты взялся за реализацию перспективных проектов, за модернизацию города, — хладнокровно парирует на обвинения Равинет, — ты обязательно задеваешь чьи-то интересы... Диктатор — это тот, кто возвысился благодаря силе и правит незаконно. Меня же избрали горожане 38% голосов, ни один из алькальдов не получил столько. Пользуясь своими полномочиями, я не выхожу за рамки закона... И поскольку мы хотим жить в чистом и управляемом городе, приходится принимать меры, которые не всегда можно назвать популярными. Так, моя борьба с уличной торговлей началась с первого дня вступления в должность. Еще тогда я заявил, что одной из проблем Сантьяго является бесконтрольное разрастание торговли с рук, которую поощряло военное правительство. Толпа заполонила площади и проспекты, превратив их в импровизированные рынки, захватывая все новые и новые кварталы. Сегодня Сантьяго изменился. Всякое бывает, конечно, но незаконной купли-продажи нет. Торговцы с "барахолки Био-Био" весьма довольны, дела их процветают. "Автобарахолка" функционирует там, где и было запланировано. Мы обучили 500 калек и слепых различным профессиональным навыкам, чтобы включить их в производительный труд и уберечь от унизительного попрошайничества".

В прошлом алькальды не раз пытались освободить Аламеду — центральную улицу города — от многочисленных киосков и лотков и не выдерживали противостояния. Приходилось давать отбой. Но на этот раз победил Равинет, всесторонне изучивший проблему и подготовивший "контраргументы": всем "аламедовцам" выделить по месту для упорядоченной торговли и значительную денежную компенсацию "за доставленное беспокойство".

Общий фронт лоточников был прорван, и, несмотря на ностальгические слезы "ветеранов Аламеды", на третий день после распоряжения алькальда замолчали даже самые непримиримые, те, кто обвинял Равинета в исполнении скрытого "социального заказа", т.е. в защите интересов владельцев роскошных торговых центров, у которых "аламедовцы" перехватывали покупателей.

Как всякий дельный и успешно работающий руководитель, Равинет обладает авторитетом на национальном уровне. Признание пришло и на международном: он был избран президентом Всемирной ассоциации муниципалитетов. Тут же возникли подозрения, особенно среди сотоварищей-демохристиан, в том, что алькальд втайне вынашивает мечты о президентском кресле. Отсюда, мол, и участие во всех мало-мальски значимых публичных мероприятиях, поездки по стране, многочисленные контакты с зарубежными политиками, ежедневные интервью.

Равинет уверен, что работа алькальдом может послужить ступенькой и к более высоким постам: "Муниципалитет сам по себе — как маленькое государство, как школа, которую я рекомендую многим политикам, живущим болтовней о вещах эзотерических, далеко отстоящих от реальной жизни".

Финансово-предпринимательские круги Сантьяго были бы не прочь увидеть Равинета в президентском кресле. Сам алькальд взвешенно относится к такой перспективе: "В отличие от многих политиков, я не стремлюсь в президенты. Хотя, без всякого сомнения, с той поддержкой, которую мне демонстрируют люди, я мог бы претендовать на это. Мне хотелось бы стать президентом, но это не является целью моей жизни, Если бы мне поручили возглавить определенную партийную коалицию, я с удовольствием согласился бы и, думаю мог бы стать хорошим руководителем государства. Тем не менее я готов поддержать и того кандидата, который будет иметь больше сторонников..."

Так и хочется подытожить: плох тот столичный алькальд, который не мечтает стать президентом.



* * *


О ПУШКЕ, КОТОРУЮ ЗАСТАВИЛИ ЗАМОЛЧАТЬ


...Вернемся ненадолго в прошлое. В 1973 г., буквально накануне переворота, в Сантьяго побывал Илья Глазунов. Его пригласили написать официальный портрет Сальвадора Альенде для "Галереи президентов". Местная природа, духовная и физическая красота чилийцев настолько покорили мастера, что он написал серию графических листов, ставших не только явлением его творческой биографии, но и документом истории, свидетельством последних дней правительства Народного единства. Часть работ была посвящена Сантьяго, словно замершему в ожидании катастрофы: безлюдные улицы, безысходно-серые плоскости зданий, лужицы крови на тротуарах, безмолвные горные хребты, угрожающе нависшие над городом. Предчувствие непоправимого, попытка запечатлеть в образе то, чего скоро не будет...

В конце XX в. Сантьяго как будто забыл о тех днях. Неолиберальные реформы в самом разгаре, экономика на подъеме, иностранные деньги вливаются в страну непрерывным потоком, позволяя осуществлять самые головокружительные проекты: строить ГЭС и современные автотрассы, металлургические заводы и полностью автоматизированные шахты, модернизировать агроиндустриальный комплекс и особенно порты, все шире распахивающие объятия тихоокеанской торговле. Столица теряет последние очажки патриархальной тишины и традиций, которые были ей присущи до начала 80-х. В сегодняшнем Сантьяго все заметнее его общность с мировыми мегаполисами — Нью-Йорком, Гонконгом, Гамбургом, Сингапуром... Все больше интернационально-космополитического, все меньше своего, национального.

Конечно, есть люди, которые обеспокоены этим и отстаивают подлинно чилийскую культуру "в упорных арьергардных боях" (это тема для отдельного разговора). Есть и те, кто спокойно относится к интенсивному проникновению иных культур, традиций и обычаев. По весьма спорному мнению модной чилийской писательницы Марселы Серрано (в романе "Мы, которые так любим друг друга"), это, прежде всего, бывшие коммунисты, социалисты, ультралевые: "Честно говоря, изгнание трансформировало левых в космополитов и утончило их... Не так уж много пространства остается для догматизма, когда говоришь на нескольких языках, бродишь по столицам всего мира и ощущаешь их своими, смакуешь по собственному выбору все иностранное многообразие, столь недоступное прежде, имеешь доступ к людям со всемирной известностью, а твои глаза по дороге на работу ежедневно натыкаются на легендарную Триумфальную арку, Базилику Св. Петра, Капитолий или Собор Василия Блаженного. Твоя маргинальность привыкает к витринам, дизайну и к иным улицам. И ты уже не можешь быть прежним..."

Недавно решением Равинета в день 455-летия Сантьяго был отменен полуденный выстрел пушки с холма Санта-Лусия. Устремленный в будущее, в зияющие бездны прогресса, городской голова не подумал о "ностальгиках", о почитателях старины глубокой, просто о привычке коренных сантьягеньос проверять точность хода своих часов "по выстрелу". Мотивировка такого решения оказалась предельно простой: шумовое засорение среды обитания!

Какой всплеск иронии, насмешек, курьезных предложений вызвало это решение! Грохота в Сантьяго хватает: промышленного, транспортного, музыкально-дискотечного. Но замолчала именно пушка, соединявшая своими выстрелами прошлое и настоящее.

Поделиться
Ссылка скопирована!




Рейтинг@Mail.ru
Рейтинг@Mail.ru