Рядовой Коминтерна по кличке "Мигель"
Страница 5 из 10Январь 1999
Во французском порту Шербурге Иосиф сел на пароход, который после двухнедельного плавания вошел в оживленно-неутомимый порт Буэнос-Айреса. Один из тех, кто встречал юношу, напишет через много лет: "На палубе чуть в стороне от пассажиров крепко держался за поручни молодой человек лет двадцати, стройный, со смуглым лицом, темной волнистой шевелюрой и живым взглядом. Он пристально всматривался в толпу встречающих. Наконец, еле заметная улыбка промелькнула на его губах: Иосиф узнал отца (как же он постарел после почти десятилетней разлуки!), и, конечно же, его спутника. Это же Франсиско Муньос Дьес, член ЦК Компартии Аргентины, с которым Григулевичу доводилось встречаться в Париже по "линии МОПР"! Объятия, рукопожатия, радостные восклицания. Иосиф пока еще не знает испанского языка, и отец помогает ему как переводчик".
На несколько недель, чтобы привыкнуть к новой стране, Иосиф поселился у отца в селении Ла Кларита в провинции Энтре Риос. Комнатка "рядового посланца Коминтерна" находилась в тылах довольно жалкой кооперативной аптеки, в которой заправлял Ромуальд Григулевич, зарабатывая скромные песо. Законченного фармацевтического образования у Румальдо, как его звали местные жители, не было, потому и приходилось сидеть в провинции, подальше от инспекторских проверок Министерства здравоохранения. Так что, утверждения о том, что Иосиф был сыном богатого владельца аптек в аргентинской столице (вариант: сахарных плантаций на Кубе), являются легендами. Сеньор Румальдо в роскоши не купался. Через несколько лет сыну придется самым серьезным образом обеспокоиться материальным устройством отца.
Иосиф начал брать уроки испанского языка у учителя начальной школы, активно общаться с местными жителями, среди которых было много еврейских переселенцев, решивших посвятить себя аграрному труду. "Столицей" еврейских сельскохозяйственных поселений в Аргентине являлся Моисесвилль, основанный в конце прошлого столетия переселенцами из Европы, в том числе из России, а непререкаемым авторитетом Альберто Герчунофф, видный журналист, один из организаторов аргентинского Еврейского общества. Коренные жители называли переселенцев "гаучос худиос", и это немало потешало Иосифа. Он слушал радио, ходил к железнодорожной станции, расположенной неподалеку от аптеки, чтобы купить солидную многостраничную "Насьон". На взгляд Иосифа газета была слишком консервативной, даже реакционной, но других в это захолустье не завозили. Спасали положение разрозненные номера газет - "Критика", "Дефенса популар", "Мартильо", которые посылал с сочувствующим КПА проводником Муньос Дьес. Иосиф зачитывал их до дыр, переводя статьи - слово за словом - с помощью затрепанного испанско-польского словаря. Благодаря "Критике", он впервые познакомился с публицистикой Эктора Агости, Эрнесто Гидисе, Рауля Гонсалеса Туньона, Паулино Гонсалеса Альберди, Эмилио Тройсе, Аугусто Бунхе. Изредка ему встречалось имя Рикардо Велеса, журналиста и кинокритика из "Кинематографического общества "Мовиарт". Велес в годы Второй мировой войны станет надежным помощником Григулевича и будет направлен им в Соединенные Штаты в качестве постоянного связника с ньюйоркской резидентурой. Но пока что Иосиф и не подозревает о неожиданных жизненных поворотах, уготованных ему судьбой. Он и понятия не имеет о существовании Иностранного отдела НКВД. До назначения Григулевича нелегальным резидентом в странах южного конуса должно пройти семь очень нелегких для него лет...
Врожденный талант Иосифа к языкам помог ему "взять испанский" за считанные недели, и вскоре он вовсю общался с простодушными земледельцами на пыльных тропинках Ла Клариты. Обаятельный молодой брюнет понравился жителям селения, и кое-кто из почтенных отцов семейств, у которых были дочери на выданье, стали ходить вокруг Румальдо, исподволь выясняя намерения его сына в плане остепенения и поиска брачных уз. Черноокие молодки дружно дефилировали мимо подслеповатых аптечных окон. "Берегись, Юзик, - посмеивался отец, - тут девки - огонь, мигом окрутят!" И очень кстати из Буэнос-Айреса пришла телеграмма внешне невинного содержания, из которой Иосиф понял, что его акклиматизация в стране, по мнению ЦК Компартии Аргентины, завершилась.
Прошло несколько месяцев, и на подпольной конференции в Росарио Иосиф Григулевич был избран в исполком МОПР и членом редколлегии нелегального журнала "Красная помощь". Ему присвоили партийный псевдоним - "Мигель".
"Он был необыкновенным человеком, - написал о нем "Бланко", один из немногих ныне здравствующих соратников Григулевича. - Я познакомился с Иосифом более 50 лет назад, и половину этого срока был связан с ним активной совместной работой. Впервые я увидел его летом 1936 года. Тогда я работал секретарем районного комитета компартии в провинции Энтре Риос и поэтому участвовал в собрании делегатов от комячеек провинциальных городов. Как обычно, мы пригласили на собрание "курирующего" члена ЦК, но приехал не он один. Вместе с ним был молодой человек, сильный акцент которого нисколько не умалял остроты его высказываний. Иосиф приехал на пару дней навестить отца, и региональное руководство МОПР попросило его выступить перед нами по вопросу усиления помощи политзаключенным. Он был великолепным трибуном, умел "заводить" людей! В этом я убеждался потом не раз. Его тезисы действовали безошибочно. "Все мы рано или поздно попадем в тюремные застенки, - сказал он в тот раз. - Поэтому помогите сегодня тем, кто уже там. Завтра обязательно помогут вам. Считайте, что это ваше обязательное тюремное страхование". Перспективу он нарисовал перед нами нерадостную, но проблеск надежды - в беде не оставят! - словно подстегнул товарищей. В тот вечер жертвовали как никогда щедро"...
"Одной из форм работы МОПР в Аргентине, - написал в своих автобиографических заметках Григулевич, - были так называемые национальные патронаты, которые создавались из эмигрантов разных национальностей. Патронаты шефствовали над тюрьмами своих стран. Например, патронаты, в которые входили выходцы из Польши, шефствовали над тюрьмами Варшавы, Лодзи, Белостока и т.д. Был патронат и над Лукишками, в который входили эмигранты из Виленщины. В исполкоме МОПР я руководил работой патронатов всех национальностей, в том числе и литовскими, которых было несколько на территории Аргентины".
Несколько месяцев Иосиф обретался в городе Росарио, налаживая мопровскую работу. Этот речной порт, расположенный в 320 километрах к северу от Буэнос-Айреса, уже в 30-е годы называли "аргентинским Чикаго". Всемогущие храмы его - мясная и зерновая биржи. Индустриальное развитие города шло по нарастающей, и КПА уделяло особое внимание разъяснительной работе в пролетарских "барриос", конкурируя в этом с анархистами и социалистами. Росарио все стремительнее утрачивал свою провинциальную простоту, все активнее "перерабатывал" крестьян, приходивших в город на заработки, и иммигрантов, среди которых преобладали итальянцы. Григулевич охотно погружался в среду портовых рабочих, сознательно внося в агитационную работу личную основу. По вечерам его можно было часто увидеть в дружеской компании простодушных парней в кепках и беретах в каком-нибудь захудалом ресторанчике на берегу Параны: непритязательная паррилья, несколько бутылок пива "кильмес", корзинка с золотистыми пшеничными булочками. "Под пиво или бокал "тинто" текущие лозунги Коминтерна усваиваются куда лучше", - шутил Григулевич в кругу местных партийцев.
Завязанные им в Росарио дружеские связи пригодятся через семь лет при "постановке" в Буэнос-Айресе лаборатории по производству зажигательных бомб для осуществления диверсий на судах, перевозящих стратегические грузы в порты враждебных Советской России и западным союзникам стран - Германии, Испании и Португалии. Необходимые химические компоненты для снарядов будут поступать из малоприметной аптеки в пригороде Росарио. Молодая женщина с тонкими библейскими чертами лица совершит десятки поездок в аргентинскую столицу, прижимая к себе невзрачную хозяйственную сумку со смертельной бомбовой начинкой.